Хемлок Гроув [любительский перевод] - Брайан МакГриви

Она не имела представления, что оно захочет от нее, если они встретятся. Ее парализовало. Она не знала, повернуться ли ей и встретиться с ним лицом к лицу, или спуститься вниз по кроличьей норе[10].

Высасывая сердцевину,Опустошила бы корзину,Но уж она устала.Что ж, кожуру пустую прочь,Лишь косточку в кулак зажалаИ с натружёнными губами,Не ведая, то день иль ночь, –Домой, неверными шагами.

Были вещи, которые никто о ней не знал. У нее был первый поцелуй, тайный, но вы бы о нем никогда не узнали Это случилось прошлым летом, как-то в сумерках она подошла к домику Питера и обнаружила его спящим в гамаке. Ей нравился Питер, – больше, чем другие парни, – потому что с ним было легко находиться рядом, не надо было переживать, что он сочтет твой приход или тебя странной, поскольку он сам был самым странным парнем, которого вы когда-либо встречали. Например, однажды он ткнул пальцем ей в живот и сказал, что там, как она уже знала, живут неписаные истории экстатического ужаса вселенной, вот идиот, а потом взял и перевернул ее так, что голова и пятки поменялись местами. Так вот, она позвала его по имени, но он не проснулся, потому она подошла ближе и принюхалась, от него пахло пивом. Затем он всхрапнул, слегка, как это делают поросята; и вот он лежит перед ней, забавный спящий здоровяк, открывший ей мир безграничных возможностей, и что еще ей оставалось делать?

Близняшки же были менее целомудренны. Тем летом они обе дошли до конца, Алиса – с Беном Новаком, а Алекса – с Марком Смутом. Это было для нее невероятно. Ей было достаточно прикоснуться своими губами к мальчишеским губам, потому что это было прекрасным ощущением момента, но думать о нем, когда он лежит на ней, и та его часть, последняя загадка природы, что находится между ног, сейчас войдет в нее…

Две головки золотые,Две голубки молодыеВ свое гнездышко легли,Свои крылышки сплели.Два цветка на стебельке,Две снежинки на листке,Две точеных тростиИз слоновой кости.

Это было просто невероятно, что Алиса потеряла свою девственность, и Алекса – вслед за ней, чтобы не отставать. Вопрос даже не в том, как протекает сам акт, а в том, что ты раздвигаешь ноги и позволяешь этому проникнуть в тебя, желаешь почувствовать это полностью в себе. Но ее скептицизм был таким же, даже если бы они подсунули ей яд в напитке, он был как тысяча игл, вонзившихся в сердце, и они рассказывали ей о случившемся с застенчивым ликованием, что она тоже должна принять в этом участие.

Как они могли так с ней поступать.Ночь уставилась на них,Ветер песню напевает,Мышь летучая на мигЗвезды заслоняет.Локоны сплетаются,С щечкой щечка, с грудью грудьВ гнездышке смыкаются.

Идентичны! Да ты шутишь! Она могла бы отличить их друг от друга с закрытыми глазами.

Она искала, и обнаружила, что есть другой путь стать оборотнем, не будучи укушенной. Не такой, где один человек что-то должен сделать с другим. Не в ее голове. Она была не настолько обижена близняшками, чтобы на следующий день пойти искать способ превратиться в монстра. Жизнь не так проста, как кажется. Жизнь вообще непроста. Прошли недели после рассказа близняшек, и она пережила это, по-существу. Сердце – абсорбирующая мышца, по-существу. Зачем, в таком случае, становиться оборотнем?

По той же причине, что и целовать кого-то. Перипетия. Важный для ее писательства Материал. Но откуда ей было знать? Откуда ей было знать, что это на самом деле сработает?

Рано утром, после Кукурузной Луны, когда она знала: нет опасности, что Питер проснется, она обыскала землю вокруг трейлера, пока не нашла. Следы. Следы рассказывают историю: кто это животное, чего оно хочет и как оно вплетено в ткань экосистемы. До тех пор, пока животное верит в себя.

Она встала на колени, налила воды из бутылки в самый глубокий отпечаток, затем опустилась на четвереньки и выпила ее. Но жидкость быстро впиталась, и она больше упилась грязью, чем водой из следа оборотня. Вот к чему привел ее любознательный темперамент: грязь на ладонях, коленях и губах. Она не особо надеялась.

Но в следующий цикл ей снова приснился завод, только теперь сон не закончился, как прежде, неразрешенным. В этот раз оно стояло позади нее, во всей своей неизвестной необъятности, и отверстие котла зияло перед ней, и она сделала свой выбор. Она могла не поворачиваться. Могла не смотреть ему в лицо. И потому, не зная, что делает, в ночь Осенней Луны она сделала выбор: залезть в отверстие котла.

Слезы хлынули, как ливеньВ знойный день на степь сухую.Еще горем, страхом, больюЛору долго сотрясало…Лизоньку свою с любовьюРтом голодным целовала.

Что произойдет, если не отрезать голову после смерти оборотня? Она будет обречена рассказывать свою историю. Вечный вой.

Кристина была одновременно младше и старше своих лет; она никогда не проявляла того перехватывающего дыхание любопытства, свойственного всем детям, познающим вселенную – Что это? Откуда это взялось? Почему это похоже на то и ни на что другое, и как это работает с другими вещами?

Почему? Почему? Почему?

Сейчас она была греческим хором для самой себя, и она очень, очень сожалела обо всем, что произошло.

Перипетия, Возвращение

– В салоне ребенок, – укоряюще сказала Лита.

Роман выбросил сигарету в окно.

– Мы поедем обратно в клинику, – сообщила Лита. Она сидела на заднем сиденье с Кристиной. – Только не переживай, там сейчас самое безопасное место.

Девочка сказала, что не хочет возвращаться в свою палату. Сказала, что ее комната холодная и полна призраков. Лита взяла с Романа обещание не рассказывать об этом ее отцу. Роман с готовностью поклялся; у него не было намерений посвящать во все Нормана. Там, где дело доходило до клятвы Гиппократа, можно было не волноваться. Но сейчас действовали законы оборотня; и только Питер знает, что делать.

Роман очень надеялся, что Питер действительно знает, что делать.

– Часовня, – сказала Кристина.

Лита ответила: – Да.

– А он… он там будет?

– Питер? – спросила Лита. – Да. Но он не причинит тебе вреда, я обещаю. Ты же знаешь, я никому не позволю навредить тебе, да?

– Да, знаю, – отозвалась Кристина.

Грудная клетка Литы давила ей на сердце от одной мысли о том, как храбрится девушка, после всего, что случилось с ней, с ее друзьями… Глаза Литы намокли, но она не могла позволить себе плакать, когда даже эта девочка не плачет. Она обняла Кристину за плечи и сказала: